Репортажная фотография: статьи и ссылки

Подборки часто задаваемых вопросов - FAQ о праве на фотосъемку (версия 0.5 от 10 января 2010 г.)

В сборнике разобраны наиболее часто встречающиеся вопросы о правомерности запретов фотосъемки на территории различных объектов: магазинов, улиц, железных дорог, государственных учреждений, и т.п.
Где можно снимать, а где нельзя?
...

Вопрос из зала – Как Вам удается не обидеть человека своими историями?

С.Максимишин – Я стараюсь не обидеть. Хороших людей я не обижаю, а плохих я, наверное, обижаю. Можно расширить тему. Я снимаю всего 8 лет. Чем больше я снимаю, тем больше меня этот вопрос волнует. Фотограф должен пройти по очень тонкой грани видимости и невидимости. С одной стороны, снимать человека без разрешения нельзя. Понятно, что если вы шли по улице и увидели смешную жанровую сценку, нажали кнопку и сняли. Это одна история. С другой стороны, папарацтво – это аморально. Фотограф должен быть видим. Человек должен видеть, что его фотографируют, более того, он должен знать, зачем его фотографируют. С другой стороны, в фотографии есть две неправды. Одна из них – это кадрирование. Кадрирование сразу предполагает выброс [имеется в виду , что фотограф, из субъективных соображений решает, что взять в кадр, а что выбросить, как не важное], а это субъективность. А вторая неправда фотографии – это наличие фотографа. На лекциях я все время привожу один и тот же пример. В физике есть проблема артефактов. Мы никогда не знаем, как бы повел себя измеряемый процесс в отсутствии измерительного прибора. Если говорить в философских терминах… В «Черном обелиске» [роман Ремарка] девочка говорила: «Куда девается трава, когда мы на нее не смотрим?». Вообще говоря, мы снимаем реакцию жизни на себя. Поэтому нужно пройти по очень тонкой-тонкой грани. Чтобы, с одной стороны, нас видели, а с другой стороны, чтобы не превратиться в индикатор [оговорка, хотел сказать "ингибитор"] или катализатор процесса. Вот здесь этика. Тот же пример, который я всегда привожу на мастер-классах. Французский фотограф послал свою историю на Пресс-фото [WorldPressPhoto]. История про то, как афганцы Северного альянса убивают талиба. На одной фотографии он идет, несет какой-то трансформатор [оговорка: китайский вентилятор на длинной ноге]. Потом проверка документов. Потом его отводят в кусты, потом расстреливают. Каждая фотография красивая, полна текста, прекрасно выполнена графически. Члены жюри конкурса рассказывали, что они дали, конечно, приз этой истории, но они были уверены, что расстреливали для фотографа. Причем, не потому что он сделал так красиво, а потому, что он там был. [Про красоту – оговорка. Хотел сказать, что расстреляли не потому, что фотограф попросил, а потому, что он там был]. Я знаю, я снимал в Афганистане, я знаю, как они куражатся перед фотографами.
[Еще пример:] Я приезжаю в Печенгу. Я оказался там случайно, снимал совершенно другую историю про подводную лодку, но у меня был перерыв, и я поехал в Печенгу. И я нашел потрясающую историю. Там находится самый северный в России монастырь. Я захожу в монастырь и вижу там каких-то страшных людей, оборванных, в солдатской форме. Выясняется, что там вокруг много военных частей, и там много дагестанцев. Солдатики бегут от «дедовщины» в монастырь, и батюшка их там покрывает. И он покрывает их с согласия офицеров. Офицерам так спокойнее, они знают, где их боец. Они там дослуживают тихонько, а потом уезжают. Начальство далеко. Я не стал снимать эту историю, потому что если я начну снимать эту историю, то все это прекратиться [бойцов отправят в часть, если не в дисбат, офицеров накажут, да и попу дадут по башке] . Вопросы этики в нашей работе встают постоянно. Не надо даже никаких экзотических примеров. Первая моя история, которую я снимал. Я работал в газете журналистом. Потом нашлись добрые люди, которые объяснили мне, что фотожурналист – это не только новости. Я приехал в Питер, окрыленный, встретился с друзьями, рассказал им о своем желании снимать истории. На что меня спросили: «А куда ты это будешь все девать?». А я упрямый и сказал: «А я буду». Первая история – я пошел жить с беспризорниками. Постепенно они привыкли ко мне, я стал для них пустым местом. Неким вечером они собираются вместе и начинают нюхать клей. Нормальная реакция здорового мужчины – дать по шее и отобрать. Я задал вопрос: «Что же я буду делать?». Я продолжал снимать. Тогда я был уверен, что я был прав. Сейчас я не уверен в этом. Сейчас я думаю, что все зависит от ситуации.

Был на выставке World Press Photo 2010. Не должен и не хочу навязвать никому свое мнение. Просто выскажу его.
Думаю, стоит отчетливо понимать, что представлять выставку как Шедевры фотожурналистики - некорректный рекламный ход наших неуклюжих СМИ. Введенная им в заблуждение публика идет смотреть "шедевры". И либо чувствует себя глупой и ничего не понимающей, либо презрительно фыркает, либо делает какие-то свои выводы о том, что такое "настоящие шедевры современного фоторепортажа". А это довольно рискованно делать на основе того, что вывешено сейчас на "Красном Октябре".

Мне кажется (это моё личное мнение и только), там есть повод говорить о трудном поиске пути для фоторепортажа как института в сложной современной ситуации. Решение жюри продиктовано жёстким положением "на распутье". На мой личный взгляд и вкус, о шедеврах там можно говорить максимум раза полтора-два. Вывешенные работы, кто во что горазд, предлагают варианты адаптации, поиски смысла этого рода деятельности, нового предназначения в мире, где фоторепортажем хочет заниматься все более значительный процент населения, причем зачастую - заниматься без всякой зарплаты, "для себя".

По-моему, WPP-2010 - это три принципиально разных по средствам и целям выставки, перемешанные в одном зале.