Форум фотографов.
https://forum.znyata.com/

Кто есть Бог ?


https://forum.znyata.com/viewtopic.php?f=12&t=3222		 Страница 3 из 5
ZhurAVic [ 18 июн, 08 9:23 ]
Не так давно, перебирая ветхие останки угольно-каменного периода, наткнулся на доисторически-древние ChiWrighter-писные иероглифы. После мучительно долгих поисков удалось найти мудрый старый компьютер, который перевел послание далеких предков хотя бы в коде ANSCII. И вот он результат.

Сразу следует оговориться, что, во-первых, неприятно поражает чрезмерная многословность древних; во-вторых, многие доисторические реалии малопонятны и неудобоваримы для просвещенного и утонченного сознания XXI века; все же невольно поражает наивный энтузиазм и примитивно-интуитивное предчувствие тех божественно великих вопросов, которые не преминут вызвать столь выдающиеся дискуссии весьма отдаленных потомков.

ВАЛЕРИЙ ЛОБКО И БЕЛОРУСКАЯ ФОТОГРАФИЯ.
ВЗГЛЯД НЕПОСТОРОННЕГО.

Время, благожелательное как всегда, уже успело набросить смягчающий покров на недавние бурные коллизии. Но что-то смутное внутри не дает успокоится. Всякий раз, когда собирается фотографическая или околофотографическая компания, непременно вспоминается имя В.Лобко и смутные призраки былых обид и амбиций, неприятных радостей и долгожданных поражений, невольных триумфов и недосказанных претензий вдруг оживают, производя на рассудок и чувства действие, равное действию винных паров: прежде молчаливые красноречиво заявляют себя преданными адептами, прежде сдержанные громогласно изливают свою желчь и досаду.

И при этом смутно ощущается чувство, что лишь разобравшись в этом запутанном вопросе можно будет обрести свободу от призраков прошлого. Не изъят из общего числа и автор настоящих заметок, которые представляют собой личные наблюдения и воспоминания и делаемые на их основе предположения, носящие в силу указанных особенностей сугубо личный характер, но именно в силу указанных субъективных особенностей приближающихся для автора к авторитету непреложной истины, что вовсе не обязательно будет восприниматься также хотя бы одним из читателей.

И, наконец. как говорят футбольные комментаторы, бесконечно хочется верить, что наступят времена, когда по поводу любого высказывания не будут, громко вопия, требовать доказательств, что указанное высказывание есть всего лишь личное, субъективное и, возможно, ошибочное мнение, но никак не истина в последней инстанции.

Впервые я встретил Валерия Лобко, если не ошибаюсь, в ноябре 1985 года, когда пришел, согласно объявления, поступать в учебную студию при фотоклубе «Минск». В хорошо всем знакомом подвальчике на улице Козлова несколько молодых людей обоего пола прилежно заполняли ответами большой вопросник, впоследствии оказавшейся весьма искусно составленной анкетой. Ко мне подошли осведомиться о цели посещения. После моего ответа был задан следующий вопрос:

— Откуда вы получили информацию об учебной студии?
— Прочитал в «Вечернем Минске».
— Вы хотите сказать, что вас никто не рекомендовал?
— Да, т.е. нет, меня никто не рекомендовал.
— А-а....

Вот и все, как немного надо, чтобы познать неприглядную истину. Но все же глаза моего собеседника, спокойно меня созерцавшего, излучали не холодную отрешенность, но скорее мягкое сожаление по поводу очередной несправедливости, которые так часто встречаются в нашем несовершенном мире. Понемногу я освоился и смог внимательнее взглянуть на собеседника. Это был...

Нет, не решусь, не найду, не хочу найти слов. Ведь, как сказали бы индусы, это не бог, которого можно постигнуть. А ведь Валерию Лобко предстояло в течение нескольких лет выполнять эту роль, лестную для самолюбия но затруднительную с практической точки зрения.

Вольно, а чаще невольно, уже в силу простого факта сопричастности к процессу существования, каждый человек накапливает некоторую информацию, опираясь на которую и в зависимости от особенностей характера, воспитания, географического фактора и т.д., и т.д. вырабатывает свое мнение и свой способ реакции на происходящее.

Однако, некоторые наименее уравновешенные индивидуумы не ограничиваются указанным, но пытаются зафиксировать свое внутреннее и сокровенное каким-либо материальным образом, вероятно, надеясь тем самым обрести неприсущее им душевное равновесие («если можешь не писать — не пиши» — приписывают многим, в том числе и Хэмингуэю). И здесь начинается самое интересное.

Действительно, указанную материальную фиксацию желательно произвести с максимально точной передачей бесконечных оттенков внутренних смущений. Неотвратимо возникает необходимость набора чисто технических, ремесленных приемов, позволяющих возможно менее исказить открывающееся лишь внутреннему взгляду. Тициан писал огромными кистями, на метлы скорее похожими; Гейнсборо, наоборот, писал кистями тонкими, но на беспрецедентно длинных ручках; Сезанн выходил из себя, если видел у кого-либо на палитре менее двух десятков красок; поздний Ренуар обходился тремя-четырьмя; Тернер не считал акварель законченной, пока не подправлял лист ногтем большого пальца — все это отдельные штрихи одной полновесной Системы, приспособленной к достоинствам и недостаткам, пристрастиям и порокам, физическим изъянам (из-за прогрессирующего нервического дрожания рук Пуссен, работая над «Временами года», писал мелкими мазками) настолько тщательно, что выполнение незначительных требований Системы может стать непреложным ритуалом. Рассказывают, например, как тщательно мыл Ренуар свою палитру после каждого сеанса.

Таким образом, Система — не более чем набор взаимосвязанных технических приемов, позволяющих автору производить адекватную материальную фиксацию своего внутреннего «Я». Система создается под конкретного человека и в неявном виде отражает пристрастия и пороки этой личности. Но, в силу того, что Система является набором логически связных ремесленных приемов, возможно безболезненное абстрагирование Системы от ее создателя, Система как бы получает возможность самостоятельного существования (во всяком случае с точки зрения постороннего наблюдателя): говорят об импрессионистическом миросозерцании, с той же долей спра-ведливости можно говорить и об импрессионистической Системе.

Впрочем, указанная самостоятельность не более чем иллюзия — Система живет лишь в руках носителя Системы, т.е. человека, Систему создавшего. Постороннему не дано укротить Систему, но следует опасаться участи Ипполита. Эдуар Мане со всей тщательностью перенял Систему, но так и не стал импрессионистом. «Как много потерял Мане, связавшись с импрессионистами», — сожалел Ренуар в пожилом возрасте. Наоборот, Дега, так многому научившийся у импрессионистов, не принял их Систему и сумел остаться самим собой.

В фотографии все оказалось не так однозначно. Фотографический метод универсально стандартен с чисто технической точки зрения, что первоначально не было воспринято как недостаток, но как возможность избавиться от тирании Системы: божественный акт созидания впервые оказывался избавленным от материальной оболочки. Ранее Созидатель говорил: «Да будет свет», теперь Созидатель молча прикасается к волшебной кнопке — задача последующей материальной фиксации перекладывается на плечи расторопного подмастерья.

Картье-Брессон и Напельбаум, Робер Капа и Дихавичюс — список можно продолжать и продолжать. В то же время в силу чрезмерно жесткой зависимости конечного результата от чисто технических приемов фотографической обработки фотографический метод оказывается весьма неподатливым, но властно навязывает свою волю каждому Икару, самонадеянно взирающего на фотографию как на послушного стенографиста тончайших оттенков своих душевных переживаний. Тому красноречивыми свидетельствами остаются многочисленные памятники эпохи пикториальной фотографии и фотографики.

И вдруг — о чудо из чудес. Свершилось! Создана великая Система, создана уникальная Система, создана гениальная Система. Если бы называющие себя белорусами с усердием, достойным лучшего применения, в архивной пыли ищущие доказательств того, что белорусы — великая нация и время от времени били морду москалям, имели хоть каплю здравого смысла, они бы золотыми буквами вписали день рождения Валерия Лобко на все еще девственно чистых скрижалях белорусской культуры.

Ходят слухи, что все гениальное просто. Может быть и так. Хотя вернее было бы сказать, что все простое в силу своей доходчивости и даже примитивности легче становится известным. Столь популярная система Адамса, которая на самом деле является сводкой простейших эмпирических наблюдений, так известна именно в силу своей незатейливости. Однако, о вещах действительно значительных не всегда удается судить с подобной поспешностью. Поэтому следующий абзац потребует от читателя более напряженного внимания, а также некоторого кредита доверия, т.к. подробное пояснение особенностей уникальной Системы Лобко потребовало бы обращения к арсеналу узкоспециальных знаний, неуместному в данном случае.

Фотографический метод регистрации информации выполняет две функции: приемника информации, поступающей в виде электромагнитного излучения, как правило, видимой части спектра* и источника информации, носителем которой выступает конечное фотографическое изображение. Обычно молчаливо предполагают, что первую функцию выполняет негативный процесс, вторую — позитивный. На самом деле негатив выступает и как приемник информации, и как передатчик информации, воспринимаемой позитивным фотоматериалом.

Известно, что максимум информационной емкости галогенсеребряных фотографических слоев лежит в области небольших оптических плотностей (D=0.3-0.5). В то время как в практической фотографии рабочими считаются оптические плотности (0.7-1.2), т.к. максимальная резкость достигается при D=1.0, что связано с характером краевой функции фотографического изображения, получаемого при стандартном методе проведения фотографического процесса.

В Системе Лобко за счет резкостного проявления и точечного источника света рабочим становится интервал оптических плотностей (0.5-0.9), таким образом, в рамках Системы Лобко негатив лучше выполняет функции приемника-передатчика информации. Если добавить сюда сопутствующее растрирование негатива, то не приходится удивляться, что с точки зрения традиционного фотографического процесса фотографическое изображение, реализуемое в рамках Системы Лобко представляется беспрецедентно информативным и комфортным для зрительного восприятия.

Систему Лобко, достоинства которой не исчерпываются вышесказанным, схематично можно представить следующим образом: резкостное проявление — точечный источник света — дополнительная обработка позитива — окончательная обработка позитива. Ничего ранее неизвестного здесь нет. Необычным является жесткая причинно-следственная зависимость каждой стадии от предыдущей, так что конечное фотографическое изображение, подавляющее непосвященного несравненной мощью своего изящества и утонченности, является непреложным условием тщательности и добросовестности исполнителя: случайно взятый с улицы человек через полторы-две недели превращался в творца бессмертных шедевров.

Система Лобко не просто уникальна, она прекрасна как прекрасно все логически целесообразное. Система Лобко завораживает и властно гипнотизирует каждого, кто имел неосторожность приблизиться, и эти каждые радостно и охотно устремлялись, как мотыльки на огонь.

Как только число адептов превысило критическую массу, начался вселенский фурор, который покажется совершенно невероятным человеку, при нем не присутствовавшему. Например, в то время, желая получить официальное фотографическое образование, я обратился в ЗНУИ (Москва), обмолвившись о знакомстве с В. Лобко, в ответ пришло письмо приблизительного содержания: «Счастливы познакомиться с одаренным учеником знаменитого Лобко».

Но не будем всерьез принимать все подряд. Обратимся к вещам действительно интересным. Валерий Лобко мог бы стать великим автором, но предпочел остаться творцом Системы. И без преувеличения следует сказать, что последние 10 лет прошли под знаком этой Системы, 10 лет непрерывного триумфа и все возраставшей эйфории. Тем более странными показались мне тогда, после одной из наиболее удачных выставок «Панорамы», если не ошибаюсь, в 1988 г, слова Юрия Элизаровича: «Неужели никто не понимает, что «Панорама» — это мыльный пузырь?»

Таким же мыльным пузырем, только несравненно больших размеров, и поэтому несравненно более нелепым, была белорусская фотография последние 10 лет. Да, это был феерический триумф, но который правильнее было бы назвать «блеск и нищета белоруской фотографии». Все эти 10 лет продукт функционирования Системы воспринимался как продукт творческой деятельности многочисленных творческих личностей, которых не было и не могло быть: единственным носителем Системы остался Лобко.

За все это время в белоруской фотографии было только два бесспорно великих автора (если, конечно, не становиться на точку зрения ложно понятого местечкового патриотизма) — Игорь Савченко и Анатолий Дудкин, оба оставшиеся вне Системы Лобко. Все остальное представляло безотрадную картину угнетения творческих индивидуальностей великой в своей беспощадности Системой. Лишь один автор сумел уцелеть под бесчеловечным прессом Системы.

Только лишь в руках Сергея Ковалева Система из хищного зверя превратилась в послушного пса. Подобное чудо я объясняю тем, что мы, «Панорамцы», воспринимали Систему не напрямую, но через посредника, целительное человеческое обаяние которого и позволило выжить некоторым из нас.

Да, это грустно, да, это печально, да, это до боли обидно, что на долю Великой Системы выпала неотрадная участь стать тяжким крестом белорусской фотографии, и белорусская фотография не снесла креста, как не снес креста один еврей не первой молодости, но тогда остановили Симона, возвращавшегося с полей, поручив ему этот крест. Увы, в Белоруссии Симона не оказалось.

Правда, нет недостатка в безнадежных оптимистах, искренне верящих в существование значительной и влиятельной белорусской национальной фотографической школы. Ну что ж, пользуясь рецептом Белой Королевы так нетрудно поверить во что угодно: достаточно лишь закрыть глаза и глубоко вдохнуть. Но откройте же глаза. Один автор, автор великий, не спорю, несравненно великий, — это еще не национальная школа. Все же остальные еще только пытаются неуверенно стоять на негнущихся шатучих ногах — так нелегко пробуждение после хлороформного похмелья.

Так что же, В.Лобко не более чем сладкий кошмар, продолжающийся уже более 10 лет? Да нет же, конечно, нет. Ведь если в ночном небе пролетает метеор, вовсе не обязательно идти к месту, где он упадет, там может не оказаться ничего, кроме поваленных деревьев и выжженной земли. Можно попытаться осмотреться за эти несколько мгновений иногда много интересного подворачивается под руку. А можно просто сохранить благодарное воспоминание и идти своей дорогой все прямо и прямо: если идти достаточно долго, куда-нибудь непременно выйдешь.

В. Журавков. Октябрь 1995 г.
Сергей Кожемякин [ 18 июн, 08 12:23 ]
Виктор писал …Сразу следует оговориться, что, во-первых, неприятно поражает чрезмерная многословность древних; во-вторых, многие доисторические реалии малопонятны и неудобоваримы для просвещенного и утонченного сознания XXI века; все же невольно поражает наивный энтузиазм и примитивно-интуитивное предчувствие тех божественно великих вопросов, которые не преминут вызвать столь выдающиеся дискуссии весьма отдаленных потомков….
Виктор привет, рад что ты нашел возможность на минутку оторваться от химпроцессов и покопаться в архивах. Помнится, я уже читал это текст, когда собирал материалы для своего проекта. Мне мало что показалось информационно полезным, а сам текст, как ты сам заявляешь. полон примитивно-интуитивных предчувствий.

Уважая тебя, уважаю твою точку зрения. Только скажи, пожалуйста, в чем смысл твоей публикации в данное время. Осознал, наконец, правоту своего видения и не удержал в себе? Или захотелось огоньку плеснуть на горяченькое. Уверен, что нет, но тогда зачем?

Не буду твой текст разбирать и комментировать, скажу только о спорности многих утверждений, вернее даже об узости взгляда, воспитанного на советских книгах для юных художников. Есть хороший фильм про современное видение фотографии, звони, возьмем Савченко, посмотрим, поговорим.

С. Кожемякин. июнь 2008
Rakovich [ 18 июн, 08 12:49 ]
Как это сказать попроще. Короче, ничего не поменялось. Смотрим на метеориты в небе...
Сергей Кожемякин [ 18 июн, 08 12:53 ]
Виталий и ты тоже приходи, в живом общении оно как-то лучше, не правда ли?
Rakovich [ 18 июн, 08 13:04 ]
Сергей, мот приду. Только не сегодня. Сегодня занят весьма-весьма. Просто статья Виктора показала лично мне, достаточно далекому от истории, что самопиар Лобко , в принципе, был , есть, будет продолжаться. И надо это нормально воспринимать. Другой вопрос, что вот это нагнетание своего "Я" несколько набило оскомину уже...
Svetlana Poleschuk [ 18 июн, 08 13:42 ]
неожиданный, сильный текст
Reikjavik [ 18 июн, 08 15:44 ]
У меня целый пантеон, надеюсь в нем появятся и белорусские фотографы .
SergL [ 18 июн, 08 17:37 ]
Спасибо за текст, многое проясняется....
Uladzimir Parfianok [ 19 июн, 08 22:55 ]
ZhurAVic писал(а):
...
ВАЛЕРИЙ ЛОБКО И БЕЛОРУСКАЯ ФОТОГРАФИЯ.
ВЗГЛЯД НЕПОСТОРОННЕГО.

Время, благожелательное как всегда, ...

В. Журавков. Октябрь 1995 г.


по-моему, идеальный текст не столько для историков культуры Беларуси (в нем полно искаженных и вымышленных фактов), сколько хороший дидактический материал по оценке аффектных состояний творческих личностей...

и подоспел аккурат в срок - типа: низвергуть небожителя и растоптать ногами, чтоб не осталось и следа от былого величия...

что с фотографирующими людями интернет делает - диву даешься!...
Rakovich [ 20 июн, 08 13:58 ]
Цитата:
низвергуть небожителя

Владимир, побойтесь бога (ну т.е. небожителя) , как можно!?
Только уже по одной причине невозможно - по причине недосягаемости... Кощунство вы говорите...


Пост Виктора Журавкова - Это Частное Мнение Виктора Журавкова, которое он не побоялся (ибо ганьба будет и уже началась) выставить публично, отвечая за свои слова.

Есть История белорусской фотографии и ее Создатели. Лично я - чту и уважаю эти Имена. Гордиться сделанным у этих людей- все основания Есть ! Однако ...

Однако нужно чётко делить историю и текущий момент. Вчера и сегодня. Уважение, с которым я относился к Созидателям Истории белорусской фотографии у Меня Лично, исходя из их поведения сегодня, начинает переростать из непонимания в равнодушие к посылам...

Не отрицаю, что Небожителям на это напоевать. Не сомневаюсь, что наступит момент, когда будет ситуация "наплевать" на "наплевать" небожителей...


что с фотографирующими людями интернет делает - диву даешься!...
Кстати, попробуйте перечитать,если будет время, СВОИ посты...
Uladzimir Parfianok [ 20 июн, 08 15:45 ]
Rakovich писал(а):

что с фотографирующими людями интернет делает - диву даешься!...
Кстати, попробуйте перечитать,если будет время, СВОИ посты...


конечно, Виталик, перечитываю и свои, и чужие. и иногда сожалею, что слишком мягко высказывался! :lol:
Сергей Кожемякин [ 21 июн, 08 1:23 ]
Журавков писал Таким же мыльным пузырем, только несравненно больших размеров, и поэтому несравненно более нелепым, была белорусская фотография последние 10 лет. Да, это был феерический триумф, но который правильнее было бы назвать «блеск и нищета белоруской фотографии». Все эти 10 лет продукт функционирования Системы воспринимался как продукт творческой деятельности многочисленных творческих личностей, которых не было и не могло быть: единственным носителем Системы остался Лобко.

За все это время в белоруской фотографии было только два бесспорно великих автора (если, конечно, не становиться на точку зрения ложно понятого местечкового патриотизма) — Игорь Савченко и Анатолий Дудкин, оба оставшиеся вне Системы Лобко. Все остальное представляло безотрадную картину угнетения творческих индивидуальностей великой в своей беспощадности Системой. Лишь один автор сумел уцелеть под бесчеловечным прессом Системы.

Только лишь в руках Сергея Ковалева Система из хищного зверя превратилась в послушного пса. Подобное чудо я объясняю тем, что мы, «Панорамцы», воспринимали Систему не напрямую, но через посредника, целительное человеческое обаяние которого и позволило выжить некоторым из нас.

Да, это грустно, да, это печально, да, это до боли обидно, что на долю Великой Системы выпала неотрадная участь стать тяжким крестом белорусской фотографии, и белорусская фотография не снесла креста, как не снес креста один еврей не первой молодости, но тогда остановили Симона, возвращавшегося с полей, поручив ему этот крест. Увы, в Белоруссии Симона не оказалось.

Т.к я тоже Сергей, но не упомянутый выше Ковалев, как одна из жертв Валерия Лобко и его Системы позволю себе тоже покопаться в архивах и тоже не напрягаясь вставить свои пять девальвированных советских рублей.

Пресетап.1. Все совпадения случайны.
Пресетап.2. Все факты злонамеренно искажены с целью сокрытия подлинной истории творческой фотографии Беларуси.
Пресетап.3. Все нижесказанное прошу рассматривать как самопиар, а не как поиск исторической справедливости.

Далее текст А.Сергеевой "Фантомные ощущения серебра" в журнале pARTisan #2 2004 г.

Нечастые поездки в Берлин радуют возможностью всегда увидеть что-нибудь интересное, выбрав из огромного разнообразия событий. Угрожающе толстые, закручивающиеся по углам, наслоения культурных пластов из наклеенных одна на другую афиш (этакие handmade палимпсест объекты, грозящие кое-где обвалить приютившие их старые стены), как бумажный градусник, показывают температуру накала культурной жизни мегаполиса, новой столицы современного искусства Европы. Всегда есть что посмотреть. Как всегда увидеть удаётся не многое.

В этот приезд осенью 2000, без сомнения, надо было посетить National Galerie im Hamburger Bahnhow Museum Fűr Gegenwart, где экспонировался, после Moderna Museet в Стокгольме и Ludwig Museum в Будапеште, глобальный проект AFTER THE WALL.

155 художников со всех стран Новой Европы. Монументальный каталог в стиле памятника Хрущёву работы Неизвестного. Чёрно-белые тома толщиной в кирпич. “Искусство и культура пост-коммунистической Европы“. Всё разнообразие современного искусства. Актуальное. Гордость за своих. Из Беларуси — пятеро участников, трое — фотохудожники. (И ощущение дежавю. Тот же Берлин. 1994. Выставка в престижной ifa-Galerie“ Fotografie aus Minsk”). Уже знакомые фамилии, уже знакомые работы. Надо бы познакомиться по возвращении. Это оказалось не трудно.

За чашкой кофе, листая каталоги выставок, беседуем с Сергеем Кожемякиным о фотоискусстве, о жизни и …хмурой белорусской погоде.

Первые вопросы о серии “Детский Альбом“, 1989, которая привлекла моё внимание на Берлинской экспозиции. Несколько десятков детских портретов. “Напечатано с плёнок, найденных 18 ноября 1989 г. около дома № 3 по ул. Карбышева в г. Минске“. Плёнки действительно были выброшены из какого-то фотоателье. Ничего особенного. Удивляет, что они попали именно к Сергею. Первые маленькие отпечатки показали, что в руки попал уникальный материал, который содержит в себе целый культурный пласт, самоценный и самодостаточный, надо было “всего лишь“ сделать осмысленный выбор и отпечатки для экспонирования.

Для конца 80-х, когда фотография только пыталась вырваться из идеологических и эстетических рамок “советского фото“ это был достаточно радикальный шаг. Царапанные временем и рваные судьбой плёнки, натурализм чёрно-белого отпечатка, ставили в тупик узнаванием, отождествлением с жизнью, а не с фактом искусства.

Неестественный эклектический антураж, вобравший в себя все мыслимые и немыслимые стили: русские кокошники, гусарская форма времён войны с Наполеоном, элементы советской военной формы и символики и … музыкальные инструменты, монотонно повторяющийся формальный приём фотографа-ремесленника, абсурдность ситуации с переодеванием — всё это выводит на первый план зрительского восприятия внутреннее состояние детей, создаёт уникальный образ …тоталитарного социума. Детские лица в безвкусном обрамлении, такие разные, их глаза, от откровенно глупых, потухших до вдохновенных, …но все должны быть похожи, подогнаны по шаблону, лишены индивидуальности. “Оболочка начинает быть частью “Я“, начинает диктовать поведение, а в дальнейшем и поступки.

Серия будоражит страшной догадкой: эти фотографии — всего лишь маленькая деталь колоссального механизма, который управляет абсурдным карнавалом, уничтожающим ego …Образ, поражающий буквализмом соответствия его базовым, самовоспроизводящимся принципам, и, вместе с тем, и оценка состоятельности этих принципов, и надежда на нереальность, невозможность слепить всех по одному образцу, ломая саму человеческую природу…“ (В. Лобко.).

В каждой царапине — время прошедшее, но время имеет тенденцию проходить и… приходить снова. Через десять лет после создания серии Дэвид Эллиот (David Elliott), тогдашний директор Moderna Museet, увидел что-то важное для себя, включив работу в свой проект.

Сергей Кожемякин — один из тех фотохудожников, которые заявили о себе в конце 80-х и который продолжает привлекать внимание знатоков и любителей артфотографии — искусства, которое так и не заняло в Беларуси достойное место в ряду других визуальных искусств. На примере curriculum vita Кожемякина можно проследить целый этап формирования, расцвета (и заката?) белорусской творческой фотографии конца 20-го начала 21-го века — явления, которое было названо критиками, ак “цветущий культурный анклав, действующий в стороне от мэйнстрима Советского искусства и удалённый от его центра в Москве”(Photo Manifesto. Contemporary photography in the USSR. New York.1991).

На конец восьмидесятых пришёлся бурный рост фотоискусства. В Белоруссии его центр сконцентрировался вокруг некогда широко известного на территории СССР фотоклуба Минск и учебных студий выпуска середины 80-х. Принципы отбора в них сформулировал и реализовал Валерий Лобко.

Выбирая людей, готовых воспринять идеи и специфику фотоискусства, которые уже несли в себе творческий и интеллектуальный потенциал, он создал ту питательную среду, которая в течение длительного времени позволяла формироваться авторам и ...создавать коллекции, которые стали основой для репрезентации белорусского фотоискусства на многих престижных выставках в разных странах Европы и Америки. Выставки в Москве «Новая белорусская фотография в 1990» и «Новая волна в фотографии России и Белоруссии. 1991» в Центральном музее кино (были уже показы в Скандинавии) засветили “провинциальную“ фотографию (Провинция — название группы, составлявшей костяк авторов).

Соцарт правил бал в начале 90х, кураторы спешили удовлетворить интерес западной публики к terra inсognita , закрытой на долгие десятилетия от внешнего взгляда. После Родченко — кто? Спрос совпал с предложением!? …но уровень выставок оставлял надежду, что за поверхностным интересом к советской экзотике кроется более глубокий слой, многомерная образность и художественное качество.

В эти годы у Кожемякина сложилась серия — Семейный Альбом: настоящие фотографии из настоящей жизни. Годы1953-1989. Это сейчас использование старых анонимных негативов и изображений стало банальным. Сергей был одним из первых минских авторов, которые стали использовать этот приём художественно осмысленно для создания серий концептуальных работ в эстетике андеграунда. Использовались семейные фотоархивы, благо они сохранились. Это было время Солженицына. Осознание того, что значительная часть жизни прошла в виртуальном, искусственно созданном пространстве и времени, потребовало отстранения и фотографической беспристрастности.

Жизнь внутри этого мира была настоящей, со своими маленькими радостям и огорчениями. Чувства-то никто не отменял. В серии соединились два таких разных временных пласта. Один — подчёркнуто личный, почти интимный, с трогательными надписями под фотографиями. И второй — взгляд холодного наблюдателя, уже знающий, что случиться дальше, не дающий оценок и немного отстранённый. И здесь царапанные временем плёнки как исходный материал, из которого цепкий взгляд автора вырывает нужные ему фрагменты изображения — фрагменты бытия, сохранённые бромосеребряным процессом. Никакого обмана. Только сознательный выбор, работа души и интеллекта. Позже это направление фотографии назовут фотоархеологией (Дмитрий Виленский). Поиски культурных наслоений в залежах серебра…

Близка по духу и идее импрессионистская работа Сергея «Голубые бабочки. 1992». Здесь ещё появились смешанная техника и элементы сюрреализма. Камерная серия, ручная работа, монтаж. Люди с лицами бабочек, люди у странного памятника раскинувшей крылья бабочки, чёрные силуэты детей без лица.… За всем напряжение, недосказанность, многомерность....

Ещё одна работа Сергея — «Дочь (другое название Акт№1), 1988», была помещена на обложку вышедшей в Нью-Йорке книги — Фотоманифест: Современная фотография в СССР, задавая контекст восприятия всего издания, впервые так широко открывшего миру фотоискусство СССР времён перестройки. Бесхитростный сюжет - обнажённый ребёнок, лежащий на знамени империи.… За внешней простотой, даже банальностью — символизм, эпоха, сконцентрированная в одном снимке.

Основные выставки в 1991-1994:

Photo Manifesto:Contemporary Photography in the USSR, Museum for Contemporary Arts, Балтимор, США

International Month of Photography FOTOFEST 92, George R. Brown Convention Center, Хьюстон, США

Fotografia Bialoruska Nowa, Panstwowa Galeria Sztuki, Сопот, Польша

Monuments and Memory: Reflections оп the Former Soviet Union, The Gallery of Contemporary Art, Sacred Heart University, США

Искусство современной фотографии. Россия Украина. Белоруссия, Центральный дом художника, Москва;

Fotografie aus Minsk. ifa-Galerie, Берлин, Германия.

Последняя выставка явилась этапной для белорусского фотоискусcтва как цельного явления, со своими законами, коллективным представительством, общими целями. Изменившееся время диктовало другие правила игры. ”Сейчас культурные явления давно уже потеряли возможность быть событием. Авторы и группы, работающие в фотографии, находятся в типичном положении других групп неофициального искусства: их знает некоторая, очень небольшая часть общества, статус в информированной части социума задан главным образом информацией о зарубежных показах, профессионально заниматься этим искусством фотографии невозможно, так как это не приносит необходимых средств. Рынок как творческой, так и рекламной коммерческой фотографии, во всяком случае, в Беларуси, развит очень слабо”. (В.Лобко.).

Отцы–основатели опустили руки.

Повторный показ Берлинской выставки состоялся в Минске, в легендарной уже “6-линии” в 1995, благодаря усилиям директора Института Гёте в Минске Веры Багальянц (Vera Bagaliantz). Он обозначил уже изменившиеся векторы. Даже при простом перемещении в пространстве терялись авторы в руслах своих интересов и амбиций. Зато Минчане смогли увидеть и, по возможности, понять всё ещё новый (?) для Беларуси жанр — фотоарт.

Сергей принимал участие во всех этих выставках.

Далее был проект с Институтом Гёте “Эхо молчания“, 1996, концепция Веры Багальянц. Для белорусских фотохудожников это был первый опыт участия в международном социальном проекте на заданную тему — 10летие Чернобыльской катастрофы. Проекте именно художественном. Первый показ в Минске, в реальных условиях бюджета и сроков, возможно, не создал ощущения цельности художественного образа, но уже следующие показы в Государственном музее истории С.-Петербурга в рамках 4-й Петербургской биеннале в 1996, в галерее Дюна на Братиславском месяце фотографии (Мesiac Fotografie) в 1997 и Foto Biёnnale Rotterdam в 2000 были весьма успешными.

“Художественный образ разорванного бытия, дискретности, фрагментарности времени и пространства точно соотнесён с изобразительным языком, … фотография существует и как апофеоз достоверности, и как утверждение факта, одновременно являясь и частью ужасающей реальности, … существуя в постмодернистском пространстве, становится формой почти пророчески адекватной сущности явления. Взаимо переход времени и пространства из дискурса теоретиков превращается в тонкий инструмент, виртуозно сшивающий художественную ткань образа с тонко выверенной мыслью. (Н. Хатсон)

К этому времени в истории Белорусской фотографии наступает видимый спад. Уже нет тех коллективных показов, уже большинство ушло в ремесло, кто-то уехал. Творческая среда сузилась до критического уровня. Занятие атрфотографией стало делом индивидуального выбора и личных шансов на успех, без развитых культурных институций, с низким уровнем заинтересованного зрителя, тем более не имеющих привычки и возможности приобретать в частные коллекции авторские фотографии.

Выручает, как всегда, “заграница“, уже наигравшаяся с советской экзотикой и теперь более тщательно выбирающая претендентов на свои “пятнадцать минут славы“. К счастью для Сергея, он оказался в числе тех, кто продолжал привлекать внимание своими работами. В 1997 в престижном Хассельблад центре в Швеции (Hasselblad Center,Göteborg) состоялась выставка трёх белорусских фотохудожников — Галины Москалёвой, Сергея Кожемякина и Игоря Савченко.

Потрясающее здание Художественного музея в центре города, архитектура немецкого романтизма начала века, плакаты и каталоги с предыдущих выставок. Ричард Аведон, Картье Брессон, Роберт Франк …от одних имён у любого фотографа кружится голова. Огромный зал галереи, огромный постер, расклеенный по городу, безумно дорогое пиво, практически три персональные выставки одновременно.

К этому времени у Кожемякина почти сложилась новая серия «Фантомные ощущения», которая в дальнейшем будет показана в ряде экспозиций: совместном проекте Mузея фотографии в Брауншвейге (Museum für Photographie, Braunschweig,Germany) и журнала European Photography (№68,2001) — goEurope:the caleidoscopic eye — ещё одном международном проекте времён миллениума, репрезентирующий по одному фотохудожнику из 33 стран Европы, в экспозициях современного белорусского искусства в Берлинском Тахелесе “Дах=Dach“ в 2001 и “ pARTisan ART“ во французском Клермонт-Феране в 2003. Минчане могли увидеть работы в Музее современного изобразительного искусства в Минске в 2002, где с успехом прошла персональная выставка Сергея.

Снимок гигантского куба, лишенного на первый взгляд всякой функциональности, становится экраном для “проекций “ — фрагменты жизни, незавершенные ландшафты, чужие воспоминания, после долгих блужданий в пустоте, зацепившиеся о застывший бетон…

Запредельная реальность бессмысленной массы куба в причудливом переплетении с едва проявившимися, таинственно мерцающими образами, порождает ощущение личной сопричастности, не позволяя при этом полностью подчинить себя собственной интерпретации. И снова мы встречаемся у Кожемякина с приёмом повторения сюжета, задающим контекст восприятия работ. Регулярный визуальный ландшафт, напоминающий мелькающие перед глазами изображения двигающейся плёнки, присваивает себе магические свойства 25 кадра, вовлекая и подчиняя себе все, с чем автор по неосторожности или просто не сумев удержать в себе, позволил соприкоснуться, цементируя и организуя разные по жанру, времени изготовления, степени анонимности изображения в цельный, логически выверенный и эмоционально наполненный ряд.

“Сочетание брутальной материальности с деликатной трепетностью памяти и рождают эти неуловимые фантомные ощущения, когда невидимое важнее видимого, которое, скорее, знак, чем картинка жизни. В работах отчётливо выступает субъективность взгляда автора, его способность создать ощущение чего-то неназванного, смутного, что каждый из нас переживает как собственную реальность и интуитивно узнаёт её образы в фотографиях …Глядя на работы Кожемякина, вы, возможно, сможете понять, что такое современная художественная фотография, чем она отличается от фотоснимков просто красивых пейзажей и лиц. Соединение техники с тонкой и глубокой душевной работой, которые и есть труд художника, даёт новое ощущение мира, непривычный взгляд на него, вызывающий у зрителя ответную реакцию такой силы, насколько жива и развита его собственная душа “ (Инна Реут).

Были ещё мои попытки прояснить перспективы белорусского фотоискусства, на что Сергей Кожемякин отвечал, что это тема отдельного разговора, что для правильного понимания этого нужно представлять более чем 150-летнюю историю фотографии, понимать специфику фотографии, сочетающей в себе высокие технологии и материализм окружающего мира… и в то же время… возможность быть в руках художника тонким инструментом для познания и художественного самовыражения. И что, вообще, фотография, если, конечно, говорить, не в категориях основного постулата фотолюбительства (прекрасная фотография — это, прежде всего фотография прекрасного объекта) выводит на такие философские высоты (каждая фотография — это памятка о смерти), что она не раз становилась объектом исследования таких мыслителей как Жан Бодрияр, Ролан Барт, Вальтер Беньямин, Сюзанн Зонтаг и др.

Что очевидный кризис фотоискусства в Беларуси легко было бы объяснить экономической ситуацией и географическим расположением, когда “Запад“ оказался не только на Западе, но и на Востоке, с Московским размахом, насаждающим коммерциализированный подход к фотографии.

Что цифровая революция, с её “технологиями вечного движения, нон-стопа, реального времени, прямого включения“ (Жан Бодрияр) безгранично увеличивает “всеядность, присущую фотографическому видению, и возможность получить исключительные результаты независимо от серьезности намерений, познаний и претензий того или иного фотографа, вступающую в неразрешимый конфликт с нормами, принятыми в искусстве, согласно которым подлинное достижение является редким исключением. “ (Сюзанн Зонтаг)…
Uladzimir Parfianok [ 22 июн, 08 16:27 ]
был бы я редактором отдела фотографии в журнале — нет, не того, что вы подумали! — а "Мастацтва", то непременно заказал бы новый, уточненный текст у этого малоизвестного, но весьма информированного автора. чувствуется масштабная работа автора с первоисточниками: от Беньямина до Бекус и Короля (фамилии которых где-то затерялись, но уши, кажется, торчат)... :D
Сергей Кожемякин [ 22 июн, 08 22:58 ]
Валерий Дмитриевич, спасибо за редактуру, но в оригинале
"Основные выставки в 1991-1994" не были выделены жирным, насколько я помню два дня назад.

VL: Вернул… такой большой текст в Сети нужно структурировать специально.
Rakovich [ 23 июн, 08 17:05 ]
Ну вот начинает потиху складываться и интересная историческая картинка, которую уже не назовешь однобокой...
Сергей Кожемякин [ 23 июн, 08 21:14 ]
Володя, если есть какие нибудь уточнения, исправления, дополнения, соображения, сообщай, на будущее сгодится.
Валерий Лобко [ 24 июн, 08 9:39 ]
NOVA_GALLERY писал(а):
да, действительно, обильное цитирование мыслей В. Лобко там имеется. жаль, что не указаны еще даты появления этих мыслей... насколько мне не изменяет память, размышления В.Лобко о будущем бел. фотографии относится к году 1993-94...

( http://forum.znyata.com/viewtopic.php?p=36640#36640 )

Я тут, надеясь использовать второй выходной день, спасибо погруженности Литвы в языческие традиции, попробую некоторые вещи уточнить.

Но было бы здорово вначале увидеть скан того моего кусочка текста (на английском) из «Katalog'а» или из шведской версии (BILDTIDNINGEN, 3, October 1991, pp.20–22, Stockholm, KATALOG, 1, September 1991, pp.33–44, Odense). Если имеется под руками.

Там не о будущем, естественно, а о том, что важно теперь видеть в разговоре о «системе». Такое, действительно, раннее свидетельство.
Валерий Лобко [ 24 июн, 08 14:22 ]
Пока, тем временем, еще один взгляд со стороны, с попутными важными замечаниями о миссии творческого союза.

«Экспресс НОВОСТИ», № 41 (321) 10 — 16 октября 2003 года

«Фотосоюз необходим, как воздух

…Собравшиеся говорили об актуальных проблемах белорусской фотографии, а также обозначили те задачи, которые должен и может решить творческий союз…

О планах и задачах нового фотографического объединения в Беларуси корреспондент "ЭН" решил побеседовать с Оргкомитетом зарождающегося союза. На вопросы отвечали ведущие фотохудожники республики Вадим Качан и Михаил Гарус.

— Кто инициировал создание Белорусского союза фотографов?
— В основном это были люди, входящие сегодня в Оргкомитет: Михаил Гарус, Владимир Парфенок, Юрий Элизарович, Вадим Качан, Иван Петрович и Даниил Парнюк — все ведущие фотографы республики.

— Когда и почему стало ясно, что нашей стране нужна такая организация?

— Первый союз, задуманный еще в 1991 году, не смог долго просуществовать: жизнь пошла кувырком, каждый стал развиваться, как мог…

— Будет ли союз вспоминать о прошлом нашей фотографии в век электронных технологий? Не так давно в Минске прошла выставка, открывшая замечательного мастера первой половины XX века Льва Дашкевича.

— Безусловно. Мы просто не можем забыть тех фотографов, которые уже ушли из жизни, и чьи работы, огромный творческий путь будут вмиг утеряны без направленной поддержки…
…

— Чем еще, кроме выставочной деятельности, собирается заняться союз?

— Есть проект фотографического журнала. Может быть, вначале это будет ежегодный альманах, так как нам его "вытянуть" пока что проще. Хочется заложить хорошую традицию. Белорусский журнал будет, скажем так, элитарнее российских "собратьев" — без громоздких описаний технических новинок и бесчисленных рубрик для фотолюбителей. Больше "чистого" искусства…
…

— Скажите, какие обязанности и, соответственно, привилегии будут у фотографа, состоящего в объединении?

— Безусловно, ответственность и профессионализм в съемках. Фотограф обязан будет постоянно "расти", так как он будет представлять не только самого себя, а целую организацию. Уже сегодня все учредители должны сдать необходимое количество работ, из которого будет формироваться "золотой фонд" союза.
…

— Будет ли ваше объединение как-то помогать людям, только собирающимся заняться фотографией? Любителям? Будут ли организованы какие-нибудь специальные школы?

— Мы осознаем необходимость создания таких учебных групп. Когда-то в Беларуси было где и у кого поучиться. Например, под руководством замечательного минского мастера Валерия Лобко выросло целое поколение фотографов, которые вывели нашу фотографию на совершенно иной уровень…

http://forum.znyata.com/viewtopic.php?p=13148#13148
Rakovich [ 24 июн, 08 17:02 ]
Первый ползунок начал двигаться в сторону увеличения !
20% !
Валерий Лобко [ 24 июн, 08 17:47 ]
Не, на самом деле вот что круто было — небезызвестный автор из Гомеля сидел сосредоточенно пятнадцать минут, как он говорил, перед моими работами на выставке во Дворце искусств, а потом отправился поздравлять.

Крутизна этой группы троих авторов (Павленко, Федоренко, Заяц) была просто невероятной по тем временам, кубок Президента Франции получили, Минск, если бы не Миша Жилинский, просто отдыхал жалко на фоне их спортивных побед.

Володя Парфенок об этой выставке вспоминает, кстати говоря, в своем большом и важном тексте из «Монолога», еще один взгляд в прошлое:

http://photo-element.ru/philosophy/parf ... ianok.html

Кто есть Бог ?